«Мы не брезгуем, мы их знаем». Как сестры милосердия и бездомные становятся друзьями

то я могла бы «расстрелять» всех. Мы же постепенно растем духовно. И если видим, что меняется мир вокруг нас, значит, мы сами меняемся.

– А зачем нужно навык к добру вырабатывать?

Елена смущается, теряется и удивляется одновременно. В карих глазах появляется пламя.

– Когда мой телефон молчит, это настораживает: как так – никому не нужна? Я много лет здесь, в сестричестве, и особенно над такими вопросами не задумывалась. Просто делаешь то, что нужно, и всё. Так светло, спокойно и радостно становится, когда человек в онкологии ушел с миром и светом внутри. А если еще и помирился с близкими – это же замечательно. Я, когда в сестричество пришла, боялась, что не получится. Ну что сказать человеку, которому осталось жить всего ничего? Чем его утешить? Недавно поняла: если человек не хочет говорить о Боге и Церкви, можно просто подержать его за руку. Молча. В отделении химии такое часто бывает.

– А были такие, кто уходил из сестричества, конкретно от работы по вашему направлению в онкоцентре?

– Молодежи сложно эмоционально это выдержать. Таких почти нет. Но вот случай был. Сестра ходила ухаживать за болящими. Женщина незамужняя, ей нестерпимо сложно было видеть голых мужчин. Страсть это или стыд – не знаю, но она ушла. А потом через пять лет вернулась. Здесь больше возможностей быть полезной и помогать людям.

– А у вас интересно сложилось, как бы уравновесились две стороны жизни. В роддоме – рождение, в онкологии – чаще, чем хотелось бы – уход человека.

– Я не стала бы так говорить. Роддом – тоже не одна радость. Однажды врач сказала, что здесь даже стены кричат от боли. Женщины часто рожают в муках, это болезненный процесс. Конечно, потом счастье смотреть на мам и малышей. Рожать мы любим. Но больно смотреть на отказников. То, что вижу в онкологии – не открытие. Трубки – тоже привычно. Я медик, знала, куда шла. Конечно, тяжело эмоционально. Иногда домой идешь, словно вагон разгрузила, а казалось бы – что делала? Тут и там боль, но результат разный.

– А радость жизни в чем? Ваша личная радость?

– Ну вот бабушка есть у нас, при храме живет, ей 94 года. Мы, сестры, за ней ухаживаем. Приведешь ее в порядок, протрешь, памперс поменяешь, конфетку дашь – она довольная, улыбается. Чем не радость? Раньше я думала, буду прибегать в сестричество раз от раза. А сейчас получается, большую часть времени провожу здесь. То бездомных кормить